Во времена святой инквизиции гореть бы волгоградке Эллине Глазуновой на костре. Не пожалели бы ее средневековые «отцы церкви», обвинили бы в колдовстве и прочих ересях. Но, слава Богу, сейчас начало XXI века, и теперь «охота на ведьм» - словосочетание скорее из политического лексикона. Ее рождение, как и положено таким вот необычным натурам, загадочно, а детство окутано тайной. На свет она появилась вопреки законам материалистической медицины - мать Эллины страдала бесплодием. А родилась Глазунова не через девять, а через десять месяцев и - «неживая». Врачи в реанимации сделали невероятное. Но чудеса вокруг девочки продолжались. В четыре месяца она заговорила, в шесть пошла, в три года - читала, а в четыре стала играть на аккордеоне. Но обычный вундеркинд из нее не получился. Иной мир (параллельный, потусторонний, загробный - как угодно), как туман, обволакивал подростка. А зрелость принесла с собой осознание щедрого, но несколько странного дара. Где-то с начала 90-х Глазунова напрямую общается с духами умерших людей - причем и со своими покойными родственниками, и со знаменитыми писателями и поэтами, а еще… Однако по порядку. В парапсихологии есть такой термин - психография. Это когда человек-контактер, вооружившись ручкой или карандашом, впадает в своеобразный транс и выходит якобы на связь с запредельным, а рука тем временем выводит на бумаге каракули, которые складываются в слова. А слова эти - «с той стороны зеркального стекла». В принципе тот же спиритизм, только без бегающей по столу тарелки: вопрос - ответ, мысленный вопрос и материализованный на бумаге ответ. - Такое ощущение, что текст накорябан левой ногой, - говорит Эллина. - Во всяком случае, ничего общего с моим почерком. В собеседниках у Эллины весьма уважаемые призраки: например, как-то Глазуновой удалось побеседовать с Владимиром Лениным. Естественно, разговор довольно быстро переместился в политическую плоскость. А в выражениях Владимир Ильич никогда не стеснялся. «Архинегодяи сидят у вас во власти, - заявил вождь. - Просрали революцию. Пособников мировой буржуазии - к стенке». Но, пожалуй, самый плодотворный контакт состоялся у нашей волгоградской «сивиллы» с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым. И здесь, наверное, сошлось все - и любовь Глазуновой к этому писателю, и феерическая таинственная фактура автора бессмертного «Мастера» - его веселая, ерническая чертовщинка. Вот один из диалогов (в тумане иного мира многочисленные его обитатели называют Эллину Марией). Мария: Мастер - это не вы сами? Булгаков: Мастер - это вариант образа Максима Горького. М.: Сейчас утверждают, что вы знались с нечистой силой. Б.; Это ошибка. Просто я был хорошо знаком с темой того, о чем собирался писать. М.: В каких числах июня происходило повествование? В.: Вы заблуждаетесь, это происходило 25 мая. Дальше - больше. Покойный, но не утративший литературных способностей писатель продиктовал Глазуновой обширный отрывок - «продолжение» «Мастера и Маргариты». А следом и «вторую часть» «Собачьего сердца» - «Тетрадь доктора Борменталя», где действие уже перенесено в нашу демократическую эпоху. - Не может быть, - скажет скептик. - Контактерша ваша или сумасшедшая, или шарлатанка. Теперь таких пруд пруди. Ну что тут возразишь? Спорить с материалистом бесполезно. Вот и родители Марии-Эллины люди прозаических профессий: отец - военный, мать - технолог молочной промышленности) придерживались раньше тех же взглядов - в детстве водили «сивиллу» к психиатру и пытались запретить ей заниматься опасными для «душевного здоровья» опытами. Но это до поры до времени. Однажды в присутствии матери Глазунова «вышла на контакт» с прабабушкой Евдокией Иосифовной, умершей еще в 1970 году, когда «сивилле» исполнилось 3 года. «Прабабушка сказала, что я очень похожа на ее двоюродную сестру Оксану, погибшую в молодости задолго до моего рождения, - говорит Эллина. - Естественно, что я ничего о ней не знала. Даже имени». Родительский материализм пошатнулся… От чистой психографической техники «коллега» Булгакова и собеседник Ленина постепенно переходит к более прямому контакту: иногда удается услышать голоса или возникает в «голове» какой-то «внутренний» экран, наподобие компьютера, откуда Глазунова и списывает текст, Эллине приходится жить в двух измерениях, в двух ипостасях. В миру она - методист Городищенского районного Дворца культуры и выпускница ВГИИКа (организатор детского досуга), а в своей хатке-халупе в частном секторе недалеко от Качинского училища она… ну кто она? «Ведьма», шаман, путешественник во Времени. Для нее не существует прошлого, настоящего и будущего - все едино, все взаимосвязано. Кстати, Глазунова вниманием уфологов, журналистов и т.д. не обделена: газетные статьи, целые главы в сборниках, посвященных различным аномальным явлениям. А иногда ее известность оборачивается анекдотом. - Какие-то бабульки начитались обо мне и ничего не поняли, - смеется «сивилла». - Решили, что я целитель-экстрасенс. Нашли меня и требуют чуда. «Что у тебя болит?» - спрашиваю. «Нога», - отвечает. «Так давай отрублю». Опять же гротеск в духе «отца» Шарикова, Помните странницу, которая приходила к профессору Преображенскому «посмотреть на говорящую собачку»? Но не только психография, не только литература. Глазуновой снятся удивительные цветные сны. Навязчивые видения. И если предположить на минуту, что в этих галлюцинациях-вымыслах есть, как утверждал Понтий Пилат, доля правды, то… Речь зашла о Волгограде, об «аномальных зонах» города, о мистике этого мегаполиса (вернее, о его метагеографии) и о снах Эллины-Марии, которые… Однако судите сами. - Здесь очень много «нехороших мест». Еще не «проявленных аномальных зон»: русло реки Царицы, Центральная набережная, кинотеатр «Победа». Мне трудно выразить свои ощущения словами, я просто чувствую мистику Волгограда. Мне часто снится сон о подземном городе. Я вижу под асфальтом какие-то помещения, кабинеты - и там, в этих подземных коммуникациях, кипит работа…
